В нашей исторической памяти имя Ивана Артемьевича Лямина — купца, благотворителя и общественного деятеля середины XIX века — связано прежде всего с его дачей на 6-м лучевом просеке, более известной как «Лесная школа в Сокольниках». О том, что это он заложил первый поныне действующий храм района, знают немногие. Если честно, мало кто помнит даже о том, что он оставил след и в нашей топонимике. Есть у нас в парковой зоне Ляминский проезд – короткая асфальтовая аллея, за тишину ее любят автошколы. Так вот в этом году управа района Сокольники столкнулась с нежданной проблемой. Городская комиссия по наименованиям решила установить памятные знаки с информацией о меценатах, в честь которых названы улицы. Но где там повесить доску, если нет ни одного здания? В итоге поставили странный наклонный стенд на ножках.

Чтобы понять мотивы, которые руководили И.А. Ляминым в общественной, предпринимательской и личной жизни, обратимся к его биографии. Иван Артемьевич родился в 1822 году в старинной московской купеческой семье и осиротел в 17 лет. Отец не оставил ему большого состояния, юноша трудился приказчиком и обратил на себя внимание Семена Логиновича Лепешкина, выходца из Каширы, купца первой гильдии, за щедрые пожертвования на богоугодные дела удостоенного потомственным почетным гражданином, а в то время и вовсе занимавшего пост московского городского головы.  В 1851 году Лепешкин выдает за Лямина свою дочь Елизавету и становится для него абсолютным жизненным ориентиром, заменяя отца. Лямин полностью воспринимает жизненные установки тестя – консерватизм в быту и в семье, богоугодные дела, общественное служение. Он копирует и бизнес тестя, приобретая, подобно ему, мануфактуру в Дмитровском уезде. И первенца он назовет Семеном. Живет семья в Замоскворечье.

Между тем загородная Сокольничья роща в 1840-е годы получила свою знаменитую лучевую планировку. С начала 50-х участки сначала на Ширяевом поле, а позже и в роще передаются дачникам на чиншевом праве, то есть в вечную наследуемую аренду с правом продажи, невысокой и неизменной ставкой. Думаю, что решение об устройстве дачи в Сокольниках было принято еще при жизни Семена Лепешкина, который скончался в 1855-м. Так или иначе, в 1860‑м году и Лямины, и Лепешкины, которых теперь возглавляет Дмитрий Семенович, получают участки на 6-м Лучевом просеке, которому суждено стать самым фешенебельным из окружающих дачных поседений. Лямин с Лепешкиным еще долго будут идти рука об руку, но теперь инициатива явно переходит к Ивану Артемьевичу. Чтобы понять, что же именно он приобрел, взглянем на карту. От городской заставы до его участка на дальнем конце просека – более двух верст.  А далее, в полуверсте, у нынешнего Богатырского моста – местность на Яузе, со старинных времен называемая Грабиловкой – понятно почему.  Неудивительно, что в первые годы владения, когда дача еще не была ограждена чугунной решеткой, Иван Артемьевич подвергся разбойному нападения прямо на своем участке – его буквально раздели догола. В общем, к началу 60-х гг. в Сокольниках летом, в дачный сезон, царила жизнь, а зимой – запустение. Отправлять духовные потребности, в том числе и отпевать тех, кому здоровый воздух помочь уже не мог, жители «Старых Сокольников», то есть участков у прежней сокольничьей слободки, ходили в храмы Красного села. Дачники же с Ширяева поля и прилегающего зеленого массива довольствовались церквями при казенных учреждениях – екатерининской богадельне, смирительном доме, больнице умалишенных, а то и лагерной церковью кантонистов. Благочестивых граждан смущали картины дачников, разгуливающих по роще во время церковных праздников, отговариваясь, что дескать идти молиться все равно некуда. И вот Лямин, Лепешкин и еще 15 купцов (полагаю, что с 6‑го лучевого просека, или Погонно-Лосиного проспекта, как называли тогда его дальнюю часть) решают учредить на свои средства в Сокольничьей роще храм во имя святителя Тихона Задонского.

Почему во имя этого святого? Ответ кроется в тогдашней общественно-политической обстановке и личном отношении к ней Лямина. Сначала несколько слов о Тихоне Задонском, епископе Воронежском и Елецком в 60-е годы XVIII столетия. В период своего недолгого – менее пяти лет – служения на воронежской кафедре он прославился как богослов, просветитель и устроитель нравственного порядка в неспокойной епархии, где сильны были старообрядческие, сектантские, да и просто безбожные традиции. Владыко неустанно занимался устранением церковных нестроений и подготовкой достойных пастырей. Через духовные руководства, увещания и поучения он по сути сформулировал целостную систему современных ему нравственных ценностей. Однако это учение реально востребованным оказалось только через сто лет, в начале 60-х годов XIX столетия. В это время общество зачитывалось Чернышевским и Герценом, мейнстримом был либерализм. Власти осознали, что с идеями бороться могут только идеи, и начали искать опору в мировоззренческих системах — традиционных, но приближенных к текущему моменту и дающих ответы на актуальные нравственные вопросы. Вот тут и вспомнили Тихона Задонского. Летом 1861-го года он был канонизирован в лике святителя, за последующее десятилетие его труды изданы более ста раз. Именно в этом году сокольнические купцы – дачники во главе с Ляминым и обратились за благословением на храм к митрополиту Филарету (Дроздову). Таким образом, выбор святого явился их присягой перед лицом светских и духовных властей на верность консервативным идеям. Вероятно, сыграло роль и то, что Тихон особо ополчался против сребролюбия, хищений, безнравственных увеселений, роскоши и скупости – того, что не отвечало образцовой купеческой этике. Сокольническая церковь стала первой из посвященных этому святому.

Филарет дал благословение в конце года. Интересно, что, несмотря на фактически готовый и состоятельный приход, церковь была устроена  лишь как приписная к храму Покрова Прсв. Богородицы в Рубцове. Этому есть два различных объяснения. Вот как толковали это в духовных кругах того времени. Село Рубцово, или Покровское, входившее в Москву, имело три приходских храма на более чем три сотни богатых дворов – вполне достаточно на три прихода. Однако реально значительную часть населения в нем составляли старообрядцы, как открытые, так и тайные, которые весьма неохотно жертвовали на нужды господствующей церкви. Покровский же храм был переведен из дворцовых в приходские уже в XIX веке, хороших прихожан ему не досталось, и клир буквально нищенствовал. Приписав к храму церковь с богатыми жертвователями, Филарет решил его материальные проблемы. Ходить на службу священникам пришлось почти за три версты, но дело того стоило. Однако больше похоже, что воля на устройство приписной церкви исходила не от Филарета, а от самих жертвователей, которые пеклись не только о благочестии, но и о благочинии. Бросается в глаза, что сразу после освящения храма Лямин со товарищи обратились к столичным властям с настойчивым требованием навести порядок в Сокольничьей роще, мотивируя это появлением там божьего храма московского прихода. Дело в том, что загородная роща принадлежала Министерству государственных имуществ, то есть, говоря нашим языком, находилась в федеральной собственности. Центральным властям заниматься ее проблемами было недосуг. О криминогенной обстановке можно судить по уже упомянутому ограблению Лямина. Сокольнические майские гуляния, традиция которых насчитывала уже более полутора столетий, из аристократического дефиле к тому времени выродились в простонародную пьянку на природе, с очевидными последствиями для правопорядка и санитарии. Ответные требования дачников звучали зачастую радикально: пусть фабричные и мастеровые гуляют в какой-нибудь Марьиной роще, а Сокольники оставьте для почтенных людей! Конечно, купцы – дачники и без всякого храма имели влияние на московскую власть, но повод для приведения рощи в порядок приобрели только с его появлением. Вскоре неподалеку от храма, как раз у 6-го лучевого просека, была устроена полицейская будка. Ну а десять лет спустя, когда роща была благоустроена и необходимость приписки храма к Москве отпала, он был повышен в правах до приходского.

Для устройства храма было выбрано лучшее в роще место. Майский просек в ту пору был на полторы сотни метров короче и заканчивался низиной у Оленьего ручья, называемого тогда Маланьинским. Привычных нам прудов еще не было, а сразу за ручьем начиналось Ширяево поле. Здесь первомайское гулянье выходило на простор. Любивший его прежний многолетний губернатор столицы Д. В. Голицын на высоком берегу над ручьем разбивал шатер и собирал избранных гостей. И вот здесь-то и было предложено поставить храм, раз уж действующие градоначальники майские гуляния не жаловали. Осмелюсь предположить, что именно это место изобразил Саврасов на своем пейзаже 1869-го года, оставив за правым краем полотна стоящую на пригорке церковь.

Итак, строительство храма началось весной 1862-го, продлилось год и обошлось жертвователям в 50 тысяч серебром.  Классическое по стилю, необычное по форме, с правильным восьмиугольником в плане, здание было украшено белым куполом, четырьмя фронтонами, тремя крыльцами, деревянные стены оштукатурены. Внутри – восемь деревянных колонн, поддерживающих расписанный купол, мозаичный пол, богатая утварь. Освятил его в июле 1863-го перед праздником святителя Тихона сам митрополит Филарет. Тем не менее, судьба этого строения не сложилась. Автором его был преподаватель Московского дворцового архитектурного училища Павел Петрович Зыков, который после возведет еще много церковных зданий. Зачем-то стены он устроил из бревен, поставленных вертикально, вероятно, рассчитывая на какое-то новое чудо-решение, которое – увы – не сработало. Нижняя часть бревен ожидаемо быстро прогнила, уже через 12 лет храм покосился и вроде бы даже рухнул. Его разобрали, оставив престол неприкосновенным.

Отметим, что это здание все же послужило во славу Сокольников. Весной  1867-го император Александр Николаевич, посещая древнюю столицу вместе с наследником и цесаревной, был приглашен московским купечеством на первомайское гуляние, где для императорской семьи был устроен раут в специально отстроенном павильоне в начале Ширяева поля. Можно не сомневаться, что павильон сей располагался в прямой видимости храма, а к выбору места приложил руку И. А. Лямин, в ту пору являвшийся выборным от московского купеческого сословия и возглавлявший московский биржевой комитет.

Возведением нового здания взамен разрушенного Лямин занимался на свои средства, из чего мы можем заключить, что сотоварищи возложили вину за неудачный выбор архитектора и конструкции на него. Отметим, что к этому времени Лямин уже успел и занять и покинуть пост московского городского головы, многое сделав для города. Проект новой церкви Лямин заказал Анатолию Александровичу Семенову, соавтору проекта Исторического, а после – Политехнического музея. Теперь это был бревенчатый крестообразный храм в модном русском стиле, с шатром, кокошниками и куполом-луковкой. Таким мы видим его на фото конца 1880-х. Тогда же в низине у храма устроили пруд, что прибавило ему живописности.

К 1890 году были достроены приделы: в честь равноапостольной великой княгини Ольги и второй, освященный уже в XX веке – в честь преподобного Серафима Саровского. Позже добавили и крытую галерею, лишившую храм стройности. Но в этом престарелый Иван Артемьевич уже не участвовал, средства на строительство пожертвовал церковный староста купец Алексей Давыдов. В 1912-м Синод утвердил проект переустройства церковного здания в камне, но помешали война и революция. В 1934‑м храм был закрыт, там размещались различные складские и производственные хозяйства, последним – ремонтно-строительное управление московского комитета культуры. В 1992-м здание возвращено Русской православной церкви, а именно приходу храма Всех святых Ново-Алексеевского женского монастыря, в ту пору еще не восстановленного в правах.  Состояние деревянного строения было таково, что проще оказалось разобрать его и возвести новое. Храму была оформлена в безвозмездное пользование окружающая земля, включающая и пруд, и часть нынешней Тропы здоровья. При этом велась переписка между городскими и церковными властями, были получены заверения, что проходы по парковым дорожкам останутся открытыми, но в документах на землеотвод таких требований не содержится. В настоящее время граница земельных владений храма за пределами огороженной территории обозначена рядами елочек. У храма начал было формироваться свой приход, но в 2013-м году Ново-Алексеевский монастырь превратил его в скит. Богослужения там проводились вплоть до начала ковидных ограничений. Церковь укрыта в тихом и живописном уголке, отапливается дровами из удаляемых из парка засохших деревьев, в том числе липовых, и по вечерам воздух вокруг насыщен густыми ароматами, подобными банным. Устроенный тщанием И.А. Лямина храм является яркой жемчужиной в ожерелье Сокольников.