«Ночью – феерическое зрелище. Звездное небо. Прожектора взяли в крестик Юнкерс-88. Вслед несутся со всех сторон трасспули, рвутся снаряды. Над Богородским Юнкерс рвется в воздухе, и охваченный пламенем, падает на землю. Внизу, во мраке улиц, радостные крики, рукоплескания^[1]». Это – дневниковая запись жителя Сокольников октября 41-го года — самых трудных дней столицы. В них было все — борьба, тревожные ожидания, труд, потери и лишения – но сейчас не об этом. А о вечном небе, о том, что к нам оттуда прилетало, и как люди этому противостояли.

Война с первых дней преобразила город. Мрак улиц – это про режим светомаскировки: окна были заклеены или зашторены, лампы в подъездах закрашены, транспорт во тьме двигался без фар. Предприятия и жилой фонд были подготовлены к пожарам — чердаки засыпаны песком, стропила обмазаны известкой, сарайчики и заборчики разобраны, установлены бочки с водой. Демонстрации приемов тушения зажигательных бомб собирали в парке Сокольники по несколько тысяч жителей. В районе устроили полтора десятка пожарных водоемов, разных по качеству. Несколько временных прудов можно разглядеть на карте 1943-го года, а в верховья речки Рыбенки, например, вкопали чан, в каких капусту квасят.

Слайд 2.

За нарушение противопожарного режима и светомаскировки штрафовали, а руководство 4‑й мебельной фабрики со 2-й Рыбинской и вовсе привлекли к уголовной ответственности[2]. Мощности ликвидированной в итоге фабрики передали под выпуск деревянных узлов самолетов, и после войны они остались за авиапромом, там разместилось КБ Миля.

По сигналу «воздушная тревога» учреждения прекращали работу, вставало движение, граждане, за исключением дежурных на крышах и работающих смен промышленных предприятий, направлялись в убежища. Заводы и фабрики разрешалось останавливать только при реальной опасности, оценить которую было трудно. На «Буревестнике» в одну из первых ночных бомбежек напуганные недалекими разрывами женщины, увидев из окон пятого этажа зарево над Каланчевкой, устроили шум. За остановку работы на полтора часа их руководство получило выволочку на бюро райкома.  

Слайд 3.

Для многих жителей Сокольников убежищем  служило метро. Женщин с детьми пускали туда уже с вечера, когда поезда прекращали движение, и размещали в привилегированных местах — на платформах. Прочим гражданам двери открывали по сигналу тревоги со снятием напряжения с контактного рельса – они спускались на уложенные деревянными щитами пути и проходили в глубину тоннелей. Убежища были оборудованы и в 70 подвалах района. Для живших или работавших далеко от них укрытием служили щели – зигзагообразные окопы с приступочкой для сидения. Щели в парке Сокольники при опасности должны были укрыть всю смену Красного богатыря^[3]. Они защищали от сюрпризов с неба, но даже летом были неуютны, к тому же из 2,5 тысяч в районе реально обустроена была только четверть.

А с неба прилетали всевозможные зажигательные бомбы, фугасы разных калибров, неразорвавшиеся зенитные снаряды – а мелкие их осколки сыпались градом. Фугасы весом от 50 кг. до тонны оставляли воронки диаметром от 4 до 25 метров. Стандартная «хвостатая» зажигательная бомба весила меньше килограмма, но сбрасывали их массово, кассетами. Все воронки и неразорвавшиеся бомбы подлежали обследованию саперами 3-го инженерно-противохимического полка МПВО. А то один ретивый управдом устроил жильцам испытание найденной в парке Сокольники вроде бы зажигалки: в итоге один труп, семь раненых[4].

Слайд 4

Ликвидацией последствий бомбежек занимались подразделения местной противовоздушной обороны (МПВО), входившей в структуру НКВД. У нее был московский штаб, ведавший крупными очагами поражения, и районные, которым подчинялись местные силы. Административный Сокольнический район (включавший Черкизово, Богородское и частью Метрогородок) располагал батальоном МПВО в составе аварийно-строительной, трех противопожарных рот, и двух женских — санитарной и дегазационной. Слайд 5. Городские пожарные команды, включая 12-ю из нашей каланчи, были военизированы и работали по крупным московским пожарам, а местные возгорания ликвидировались объектовыми формированиями предприятий и группами самозащиты в жилом секторе. Во время воздушной тревоги они дежурили на крышах, туша зажигалки или сбрасывая их на землю. У ночных дежурств были преданные последователи в лице не знакомой со страхом допризывной молодежи, с закрытием школ оставшейся не у дел. От дежурств зависело многое: деревянный дом 25 по Большой Оленьей улице от бомбежки сгорел, а хорошо подготовленная команда «Красного богатыря» дождалась своего часа – когда на завод посыпались зажигалки, ни одной не дали разгореться.

По схеме последствий бомбежек Москвы видно, что Сокольники атаковали значительно меньше, чем центр и запад, и даже меньше, чем окружающие районы.

Слайд 6.

Важнейшими объектами, на прикрытие которых были выделены отдельные средства ПВО, у нас были мелькомбинат им. Цюрупы на 2-й Сокольнической улице (ныне ул. Жебрунова), 217-й завод на Стромынке (Геофизика) и Красный богатырь на Яузе[5].  На немецкой карте 41-го года видны и иные приоритетные цели — военные госпиталя, казармы, радиостанция на Б. Оленьей улице. А из вражеской аэрофотосъемки ясно, что отличным ориентиром служило русло реки Яуза, заметное даже ночью. Также различимы Ленинская (Рязанская) и Ярославская железные дороги с Митьковской соединительной веткой, то есть границы района. Вдоль этих линий располагались и цели бомбежек, и средства защиты.

Сокольники той поры запомнились москвичам как шумное место из-за постоянного буханья зениток. В июле батарея вновь сформированного 864-го зенитного артполка среднего калибра разместилась на Стромынской площади на стадионе (ныне им. братьев Знаменских). Ее задачей было не пускать бомбардировщики в прикрываемую зону, ведя заградительный огонь. Футбольное поле было изрыто окопами, а в клубе Русакова от выстрелов повылетали стекла[6]. Тогда же сформировали и 198-й озад — отдельный зенитный дивизион малой артиллерии (калибр 37 мм) трехбатарейного состава со штабом в Сокольниках. Он должен был непосредственно прикрывать охраняемые объекты, не давая самолетам снижаться, а также уничтожать сбрасываемые на парашютах осветительные бомбы. Но у нас разместились лишь одна-две пары его орудий, остальные были разбросаны по ближнему Подмосковью. Это, как и постоянная смена командования дивизиона, не позволяло ему обрести реальную боеспособность[7]. Из Сокольников в ночном небе на высоте до 3,5 километров были видны два десятка аэростатов воздушного заграждения. Непосредственно у нас разместили один пост – в Матросском тупике (ныне ул. Гастелло). Дело было хлопотное, аэростат дважды улетал – в первый раз удерживающий трос лег на трамвайные провода и перегорел, во второй – перебит осколком[8].

 Слайд 7

Такими средствами ПВО встретили Сокольники налеты, которые начались ровно через месяц с начала войны. Летом они были ночными, массовыми и долгими – до 5 часов. Сначала немцы широко использовали зажигательные бомбы, рассчитывая вызвать сплошные пожары. Добиться этого не удалось, после 10 августа летний натиск вражеской авиации иссяк, к Москве лишь в редкие ночи прорывались одиночные самолеты. Однако если в массированные налеты Сокольники почти не пострадали, то именно по их окончании наш район почувствовал, что такое бомбежки.

Последний летний крупный налет на Москву  — вечером 10 августа – для нашего района начался с атаки немецкого бомбардировщика на зенитную батарею на стадионе. С первого захода он сбросил до 200 зажигалок, зенитчики спешно и отважно потушили их, не  допустив взрыва боеприпасов и не оставив демаскирующих огней ко второму заходу^[9], но стрельбу батарея прекратила. Подавив огневые позиции зениток, бомбардировщик уже без опаски продолжил свой рейд на объекты в парке Сокольники и сбросил там семь крупных фугасов. Основные бомбы легли в районе 5-го Лучевого проспекта, в дальней части парка[10]. Ряд из трех похожих на воронки ям в 600 метрах друг от друга, и сейчас прослеживается на юго-восток от платформы Маленковская. Какие цели были у этой бомбежки? В парке временами укрывалось до тысячи военных автомашин, груженных топливом и боеприпасами[11], и в такие моменты он представлял собою пороховую бочку. Одной из целей был и госпиталь на Поперечном просеке, 17 – бомба прошила его насквозь до земли.

Слайд 8

На следующую ночь, для Москвы в целом спокойную, на наш район сброшено 13 50-килограммовых фугасов. Бомбили промзону в верховьях Рыбенки и занятое военными здание школы № 366 на Сокольническом валу. По слухам, самолет на нее навели диверсанты электрическим фонариком. Бомбы легли мимо школы, во дворе и на мостовую, повредив водопровод. Два попадания было в здания макаронной фабрики, в том числе в контору (особняк Динга) – в обоих случаях пробиты перекрытия, но кирпичные стены устояли. Разрушены три деревянные дома на 2-й Рыбинской и в начале Митьковской (ныне ул. Шумкина). Трое убито, более десяти ранено. Две бомбы не разорвались: упавшую во 2-м Огородном (Рыбинском) переулке саперы быстро выкопали и вывезли, а вторую, ушедшую в грунт более чем на три метра у дома 13 по 2-й Рыбинской, не смогли достать из-за плывуна от близкой речки[12]. Слайд9

Через неделю, которую Москва провела тихо, вновь одиночный самолет прорвался к Сокольникам. Начал он опять с подавления огневых позиций зенитчиков – на этот раз взвода 198-го озад (2 малых орудия) на крыше вагонного сарая Русаковского трамвайного депо.   Два небольших фугаса полностью уничтожили взвод: двое погибших, 11 раненых, еще один боец убит прямым попаданием зажигательной бомбы в голову. Уцелевших зенитчиков увезли в госпиталь Остроумовской больницы^[13], а фашист отбомбился на обоих берегах Яузы, принеся немало жертв среди населения, поскольку воздушная тревога на одиночный самолетне объявлялась. Матросский мост спасен трамвайным рельсом, прямо в который угодил 50-килограммовый фугас. Ни Геофизика, ни студгородок в Матросской богадельне, где был военно-пересыльный пункт, не пострадали, то есть немец прорвался на Сокольники случайно, целеуказаний у него было.

Слайд 9    

Москва прожила еще три недели без налетов. И в ночь на 9 сентября – уже направленная бомбежка Сокольников одиночным самолетом, теперь уже станции Москва-Товарная II (Митьково). Через нее шла эвакуация и населения, и предприятий – от «Буревестника» до зоопарка со слонами. Большого ущерба станции фугасы не причинили, зато разнесли ветеринарную лечебницу напротив (у нынешней налоговой инспекции).

Слайд 10

Итак, с середины августа за целый месяц  попыток прорыва одиночных самолетов к Москве успешными оказались только те, что завершились атаками Сокольников. Однако наш район не входил в число приоритетных целей гитлеровцев, это показали первые налеты. Похоже, немцам на время удалось нащупать брешь в воздушном щите Москвы, и выводила она к нам.

К октябрю немцы перешли от не оправдавшей себя тактики массированных бомбежек к постоянным изматывающим налетам малыми группами, и воздушная тревога объявлялась почти каждый день по несколько раз. Граждане перестали реагировать на сирену, в убежища не спускались, вернувшихся оттуда очереди обратно не принимали. Отставание района в планах замены щелей на землянки (к началу зимы в жилом секторе из 90 начали строить только 35) жителей не волновало. Запись очевидца: «Преображенская площадь. 12:30 дня. Пасмурно. За облаками над головой начинается усиленное пусканье снарядов. Гудят вражеские самолеты. Дрожат стекла и воздух. Совсем близко, шагах в 300, на берегу Яузы, начинает гневно и оглушительно рявкать зенитка. Где-то послышалось буханье фугасных бомб. Вся обстановка боя. Ничего не изменилось на площади. Недвижно вытянулись очереди, в особенности большая за портвейном, не дрогнула и очередь за газированной водой. У витрины с газетами стоит кучка и внимательно читает сообщения… Куда делись в Москве нервные люди?[14]»

Настойчивым бомбардировкам в октябре-ноябре подвергся Красный богатырь. Его, помимо малой зенитной артиллерии, прикрывал взвод 20-го зпп (зенитно-пулеметного полка). Пулеметчики, кадровая часть, наиболее эффективно защищали небо Сокольников – Юнкерс,  упомянутый вначале, сбит ими^[15]. 23 октября они не позволили противнику прицельно отбомбиться, бомбы упали в Яузу. 4 ноября фугасы ложатся рядом, на  Большой Оленьей, на жилой дом № 10 и на радиостанцию, не причинив серьезного ущерба.

Чудовищная бомба,  весом в тонну, упала на углу Колодезного и Стромынки вечером 29 октября. Она подняла и встряхнула шестиэтажный дом 23/16 (бывший магазин «Диета»), сделав его непригодным для жилья; разнесла двухэтажные кирпичные здания завода «Кожимит» через переулок; повредила угол студенческого городка. Крупное бомбоубежище поблизости, к счастью, выдержало. Конечно, целью бомбежки был не «Кожимит», освоивший выпуск на фронт кирзы для сапог. Куда предназначался огромный фугас – Геофизике, военно-пересыльному пункту или мосту через Яузу — непонятно. Но это был самый серьезный очаг поражения в Сокольниках. Ликвидацией завала, из-под которого еще несколько дней поднимали тела, руководили специалисты не районного, а городского штаба МПВО. Пожилая работница Красного богатыря, коммунистка с десятилетним стажем, пережив ужас этой бомбежки, провела ночь в молитве и наутро подала заявление о выходе из партии, став прихожанкой Преображенского храма.

Слайд 11

С конца октября число защитников неба Сокольников удвоилось. На время формирования 2-й московской стрелковой дивизии на дежурство в парке, у нынешнего катка, заступил ее зенитно-артиллерийский дивизион. Однако связью он обеспечен не был, боеприпасы имелись только у одной из двух батарей, и боевых стрельб он не проводил^[16]. Поэтому когда 23 ноября дивизию вывели на рубежи обороны к северу от столицы, на воздушной обстановке здесь это не сказалось. А вот перевод в тот же день и примерно туда же на борьбу уже с танками половины зениток 864-го полка, включая  батарею со Стромынской площади, сильно ослабил воздушную оборону района. Выбора не было – враг подошел вплотную к Москве.

Муку в столице вырабатывал только мелькомбинат имени Цюрупы. Это самое высокое в Сокольниках здание защитили чем могли — парой малых орудий 198-го озад и пулеметным взводом 20-го зпп — но этого оказалось недостаточно. 27 ноября в 6 часов вечера Юнкерс спикировал с высоты 5000 метров от Казанского вокзала и сбросил на него 250-килограммовую бомбу. Зенитные орудия даже толком не успели открыть огонь, а потом позволили самолету выйти на второй заход. Теперь он сбросил зажигалки, но они упали на другой стороне железной дороги – видимо, прицелиться не позволили зенитные пулеметы. Ранения получили пять сотрудников предприятия и пулеметчик. Работа комбината, состоящего из двух мельниц и элеватора, была полностью остановлена. Бомба попала в зерноочистительное отделение первой мельницы, разрушив крышу и перекрытие 7-го этажа. Взрыв уничтожил и выбросил наружу оборудование, в том числе транспортеры, подающие зерно на вторую мельницу. Во всем комбинате вылетели стекла и рамы. Уже через полчаса на место происшествия прибыли А.И.Микоян и председатель Моссовета В.П.Пронин. При помощи саперного батальона и трех вагонов фанеры за трое суток работу предприятия поэтапно восстановили в полном объеме^[17]. Весь 198-й озад запоздало собрали в Сокольниках и поставили на защиту мельницы.

Слайд 12

Бомбежки района, уже без особого ущерба, продолжались и в первые дни декабря. А с переходом Красной армии в наступление немцам стало не до этого. В середине месяца на стадион вернулись зенитки. С тех пор силы и средства ПВО города усиливались, а интенсивность бомбежек слабела. Но Сокольники опять отличились. Из двух последних бомб на Москву (в июне 1943-го) одна упала здесь, в конце Стромынки. На этом район завершил военный этап истории и переступил в следующую, уже нашу эпоху.

М.Н.Семенов. Клуб краеведов района Сокольники. Сборник материалов за второй год работы. М, 2017-2018. Стр. 7-24. При использовании материала ссылка на источник обязательна.

[1] Дневник Н.К.Вержбицкого. Запись от 16.10.41 / М.М.Горинов и др. Москва военная. 1941-1945. Мемуары и арх. док. М, 1995.  Стр. 475.

[2] ЦГАМ ф. П-85 оп. 1 д. 1374 л. 103

[3] О состоянии МПВО в Сокольническом районе г. Москвы / М.М.Горинов. Москва прифронтовая, 1941-1942. Арх. док. и материалы. Стр. 134.

[4] РГВА ф. 37878 оп. 1 ед. 303 л.111

[5] РГВА ф. 37878 оп. 1 ед. 243 л.5

[6] ЦГАМ ф. П-85 оп. 1 д. 1412 л. 45

[7] ЦАМО. Фонд 1-го корпуса ПВО. Оп. 20354. Д. 4

[8] ЦАМО ф. 9 ПАЗ д. 2

[9] ЦАМО Фонд 864 зенап. Оп. 1. Д. 4

[10] Здесь и далее из оперативных сводок МПВО Москвы: РГВА ф. 37878 оп. 1 ед. 303

[11] П.Вещиков. Битва под Москвой. Военно-экономический фактор // Армейский сборник № 11 (210), 2011. Стр. 48

[12] РГВА ф. 39031 оп. 1 ед. 1 л. 156

[13] А.А. Катаева-Венгер. Куда же мы мчались? // Зеркало. Литературно-художественный журнал № 128-131, 1995. Тель-Авив. Стр. 89.

[14] Дневник Вержбицкого, там же

[15] ЦАМО. Фонд 1-го корпуса ПВО. Оп. 20354. Д. 5 Л. 147

[16] ЦАМО. Фонд 1-го корпуса ПВО. Оп. 20354. Д. 14 Л. 151

[17] А. Данилин. Мелькомбинат им. А.Д.Цюрупы в годы суровых испытаний. // Мукомольно-элеваторная промышленность. № 12, 1971. Стр. 16