Тайны Сокольников манили писателей поздней советской эпохи. Так, змеиный питомник, в котором работает главный негодяй детектива «Визит к Минотавру», братья Вайнеры размещают именно там.

Ну а главный положительный герой, отправляясь к нему на встречу, рефлексирует на тему детства в послевоенных Сокольниках, и в центре его воспоминаний — подбитый трофейный «Мессершмитт-109» из детского городка, который в итоге был раскручен мальчишками до мельчайшихвинтиков. Мое воображение тоже почему-то поразил этот самолет, но я нигде не мог найти его следы, пока не натолкнулся на фото с выставки «Сокольники. Приближая победу» [1], что проходила в Музее парка.

Заснятый в зимнем парке самолет, конечно, не Мессершмитт, зато ясно видный войсковой код 1Т+КК позволяет обнаружить еще две его фотографии, продолжить поиски и получить неожиданный результат.

 
 Первая подписана «Хейнкель 111, сбитый таранным ударом под Москвой 27 ноября 1941 года»[2]. Из подписи под второй  следует, что бомбардировщик из Kampfgeschwader 28 сбит летчиком 562-го иап И.Н.Калабушкиным в районе Дмитрова[3]. Вместе с парой десятков других разрозненных источников они позволили за два месяца по крупицам восстановить судьбу этого самолета, на которой отразились все стороны войны – и героическая, и повседневная, и трудовая, и идейно-политическая. 
Немецкая авиагруппа (бомбардировочный авиаполк) I./KG28 была сформирована в канун 41-го года в оккупированном французском Нанте и комплектовалась сходившими c марта 41-го года со стапелей в Ростоке He 111H6. Они успели поучаствовать в бомбежках Лондона, но уступали там более новым моделям. В июле группа была включена в состав 2-го авиакорпуса 2-го воздушного флота Германии и спешно переброшена на восточный фронт, на аэродром Брест, затем Бобруйск. Неспособные пикировать, но несущие большую бомбовую нагрузку самолеты использовались для ночных ударов по стационарным целям.  Группа приняла участие в июльских-августовских налетах на Москву, включая первый в ночь на 22 июля,  а с октября была переведена на аэродром Сеща к северо-западу от Брянска и сосредоточилась на решении оперативных нужд фронта в районе Тула-Кашира-Серпухов (около часа полета до цели).  Но 27 ноября 1941 года Калабушкин встретил ее самолет с позывным 1T+KK уже к северу от Москвы, в полтора раза дальше от Сещи. Немецкое командование перенаправило бомбардировщики с одного перспективного направления на другое. Это указывает на расстановку их приоритетов на тот момент, и заставляет вспомнить тришкин кафтан. 

Настало время представить главное действующее лицо этой истории.   Герой Советского Союза Иван Николаевич Калабушкин – ас легендарный. Легендарный в первоначальном смысле слова – его биография в военно-патриотических изданиях настолько неправдоподобна, что ее детали приходится выверять по документам. Общим утверждением стало то, что в первый день войны лейтенант Калабушкин установил рекорд, сбив целых пять немецких самолетов [4]  (согласно же наградным листам, эти трудные победы растянулись на июнь — июль[5]). С легендой о таране мы еще будем разбираться, а пока отметим, что к концу осени 41-го имя Калабушкина уже прозвучало в центральной прессе[6], он был представлен к ордену, а за неделю  до описываемого события – и к званию Героя[7] (по приказу «за десять сбитых»). Боевого опыта ему было не занимать.

Картина воздушного боя восстановлена по документам 562-го истребительного авиаполка[8], 6-го авиакорпуса ПВО[9], службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС)[10],  по материалам публикации во фронтовой газете[11] и немецким данным о потерях[12]. Утром 27 ноября линия фронта проходила по югу Истринского водохранилища, Пятницкому шоссе и пересекала  Ленинградское в районе Есипово. Метеоусловия были неважные: сплошная облачность  на высоте от 100 до 200 метров, видимость 1–2 километра. На рассвете старший лейтенант Калабушкин, командир дежурного звена, сидел в кабине своего Як-1 с прогретым мотором на аэродроме Химки. В 8:05 пост ВНОС засек пролет немецких бомбардировщиков через линию фронта над Ленинградской дорогой (на авиакартах это место попадало в квадрат «Дмитров»). Калабушкин немедленно вылетел на перехват (видимо, в сопровождении звена) и через пять-семь минут обнаружил пару  He 111, уходящих на юго-запад. Обычно наши истребители на такое расстояние на перехват не успевали, но тут немцы замешкались, то ли долго заходя на цель при низкой облачности, то ли выполняя разведочную миссию в таких неподходящих метеоусловиях. Боевое задание врага явно планировалось на светлое время, и за этот риск он поплатился машиной. Калабушкин догнал задний бомбардировщик, огнем заставил замолчать пулемет бортмеханика, занимавшего в ведомом самолете место штурмана – на полу в носу, и рассчитывал со второго захода уничтожить обезоруженную спереди-снизу машину, но Хейнкель нырнул вверх в облака и скрылся. На этом собственно воздушный бой закончился. 

 
Похожий эпизод вспоминают старожилы деревни Матушкино, ныне поглощенной Зеленоградом — как со cтороны Ленинградского шоссе, от деревни Ржавки, на низкой высоте прошел немецкий бомбардировщик, преследуемый двумя нашими истребителями. Хоть он и находился под непрерывным обстрелом, он сбросил бомбы на склад ГСМ на аэродроме ДОСААФ, и скрылся в сторону Крюково[13]. Был это тот бой или другой – неясно, но этим можно объяснить, почему немец сразу не ушел в облака.  
Калабушкин вернулся на аэродром раздосадованным, но долго предаваться печали ему не пришлось, поскольку в те короткие дни летчикам доводилось выполнять по четыре-пять боевых вылетов (хотя больше трех приказ запрещал).  На следующий день полк сменил район действия, и история забылась. Однако через три дня летчики другого полка с воздуха обнаружили за линией фронта лежащий на брюхе Хейнкель. Штаб корпуса установил, что среди сбитых такой не числится, и стали выяснять – сам он упал или кто-то из наших помог? Вспомнили про воздушный бой Калабушкина поблизости, и записали сбитый на него.  
Однако немец сбит не был, он аварийно сел из-за полученных в бою повреждений со своей стороны линии фронта. Такой самолет не признается потерянным без акта технической инспекции. Бортмеханик был убит, а трое уцелевших членов экипажа еще неделю сидели в снегах, безуспешно дожидаясь эвакуации Хейнкеля или его списания. Тем временем бои на соседних Ленинградской и Волоколамской дорогах приняли затяжной и ожесточенный характер, к тому же по аэродрому Клин, с которого должны были прибыть техники, в ночь на 3-е и на 4-е декабря успешно прошлись советские бомбардировщики[14], и там стало не до мятой машины где-то в полях. Хейнкель бросили до поры, сняв дорогое навигационное оборудование, но не сожгли, не предполагая, что через пару недель сюда вернется Красная Армия.  
Пока самолет лежит в снегах, сделаем разъяснения. Этот Хейнкель был первым на счету нашего аса — ночной бомбардировщик нечасто встречается истребителю, и сбить его непросто из-за сильного оборонительного вооружения. Через неделю после того воздушного боя ближайший боевой соратник Калабушкина, летчик его звена сержант Алексей Левин,  так же нес боевое дежурство на аэродроме Химки, и так же был направлен на перехват Хейнкеля. Левин уже имел несколько воздушных побед на счету, даже был представлен к ордену[15]. Разумеется, он был детально осведомлен об обстоятельствах воздушного боя своего командира, а возможно и был его свидетелем. Однако его встреча с Хейнкелем закончилась по-другому. Без результата расстреляв боезапас, ради выполнения боевого задания он решился на таран, зашел бомбардировщику в хвост (тот как-то легко его подпустил), приблизился, и уже примерялся, как ударить винтом по стабилизатору, как вдруг немец с нескольких метров открыл огонь[16]. Часть He 111 оборудовалась дистанционно управляемым спаренным пулеметом в задней оконечности фюзеляжа, и Левину встретился именно такой. Прах молодого русского воина перезахоронен на Аллее Героев Новолужинского кладбища Химок.

Теперь разберемся с легендой, что знакомый нам Хейнкель над Дмитровым сбит тараном. Дмитров на следующий день после того воздушного боя пережил самый драматический момент своей истории за два столетия — немцы овладели Яхромой, мостом через канал, и над городом нависла угроза захвата противником. На штурмовки прорвавшихся немцев в Загорск перелетели два авиаполка, и над Дмитровым завязались воздушные бои. В одном из них 30 ноября летчик 176-го иап М.П.Крайко встретил четыре Мессершмитта-109, и уничтожил один из них тараном[17]. Видимо, это событие и наложилось на память о победе Калабушкина.  
Вернемся к брошенному Хейнкелю. К концу декабря перешедшая в наступление Красная Армия освободила основную часть Подмосковья, и пришла пора эвакуации разбитой техники с полей. Самолеты собирали специальные команды при каждом авиационном соединении. Советская авиатехника, подлежащая ремонту, передавалась в мастерские, а разбитые советские и все трофейные самолеты грузили вповалку на платформы и направляли на разделочные базы наркомата авиационной  промышленности[18]. В Подмосковье в тот момент для этого служила 82-я база в Тушино. Там с самолетов снимали моторы, элементы из легких металлов, пригодные приборы, узлы и детали[19], а разбитые машины штабелировали в горы, как на автосвалке – они так и пролежали до конца войны. Отделенные при транспортировке He 111 дюралевые консоли крыльев на место, кажется, не возвратили, а пустили в дело — советская авиапромышленность, остро нуждаясь в алюминии, быстро освоила выпуск сплавов из вторичного металла.  
А вот сам самолет избежал разделки и свалки, поскольку на него были виды и у конструкторов, и у политработников. На фото, снятом в конце января у Дома летчика[20], его везут по  Ленинградскому проспекту. Подзаголовок «Зрелище, ставшее обычным» говорит, что это не первый относительно целый немецкий самолет,  направленный из Тушино в конструкторские учреждения Москвы. На следующем снимке Хейнкель лежит, вероятно, у Центрального института авиационного моторостроения. Капот раскрыт, и моторы, похоже, демонтированы.  Кроме них, в самолете ЦИАМ ничего не интересовало, и он был передан для использования в идейно-политической работе.  

Образцы трофейного вооружения, прежде всего сбитые самолеты, стали появляться в Москве еще летом 41-го года, и выставлялись на центральных площадях или в парке Горького. С развитием советского наступления под Москвой ставшие многочисленными трофеи поддерживали подъем народного духа вследствие успехов Красной Армии. Основная выставка «Разгром немцев под Москвой» была организована в Центральном доме Красной Армии и прилегающем парке, еще небольшая – в Колонном зале Дома Союзов, а неофициальная, полустихийная – опять же в парке Горького. На этих выставках мысль «Врага можно и нужно бить!» проводилась через акцентирование повреждений, полученных вражеской техникой. Летом 1942 года в газете упоминается самолет, лежащий в аллее парка Горького – «брюхо разворочено, крылья бессильно распластаны[21]». Возможно, речь идет о нашем знакомом. Во всяком случае, на следующем кадре  он запечатлен именно там.  
Летом 43-го года специальным постановлением Государственного комитета обороны на территории ЦПКиО им. Горького была создана постоянно действующая выставка образцов трофейного вооружения. У нее был уже другой посыл, она прославляла мощь Красной Армии через демонстрацию силы поверженного врага, и непредставительной разбитой технике там места не нашлось. Такое железо было задвинуто подальше с глаз долой, и использовалось на запчасти. За пять лет выставка свою миссию завершила, и вооружения, занимавшие лучшую треть парка, стали мешать мирному досугу граждан. Экспозиция была ликвидирована с октября 48-го года, большая часть экспонатов передана в музеи, а образцы-дублеры, разукомплектованные, и не представляющие ценности, сданы в металлолом. В перечне направленного на переплавку оружия[22] мы находим целых четыре He 111, одним из которых несомненно был наш знакомец. 

Таким образом, исследование показало, что все не так, как представлялось вначале – и не под Дмитровым, и не тараном, и не факт, что Калабушкиным, и даже не вполне сбит. Но главное для меня – что, хотя история и получилась интересной, и раскрывает непростой период в жизни моей Москвы, к Сокольникам этот самолет никакого отношения не имеет. Хотя – как знать, былое скрывает еще немало тайн… 

М.Н.Семенов. Трофейный самолет в парке / Клуб краеведов района Сокольники. Сборник материалов за первый год работы. Стр. 171-176. При использовании материала ссылка на источник обязательна.

[1]Фото 3: из фондов Совинформбюро, демонстрировалось на выставке «Сокольники. Приближая Победу» летом 2016 г. в Музее парка Сокольники, поступило из РИА «Новости»

[2]Фото 1: «Авиация и космонавтика» 1998, № 7. Стр. 7

[3]Фото 2: Хазанов Д.Б. Неизвестная битва в небе Москвы. 1941-1942. Оборонительный период. М, 1999. Стр. 107

[4]Кузнецов В. Пять сбитых в первый день войны / Крылья Родины. М., 1983. Стр. 96-97; Никонов В. В доли секунды / Сыны земли Владимирской. Ярославль, 1981. Стр. 126-139. 

[5]ЦАМО ф. 33 оп. 682524 ед. 86 л. 183

[6]Воздушные бои над Москвой // Известия № 270, 15 ноября 1941 г. 

[7]ЦАМО ф. 6-го иак ПВО оп. 2 д. 5 л. 46

[8]ЦАМО, фонд 562-го иап. оп 54772 д. 6 л. 16.

[9]ЦАМО, фонд Московской зоны ПВО, оп. 1 д. 36 лл. 102 – 119; ЦАМО фонд 6-го иак ПВО оп. 1 д. 29 л. 313

[10]ЦАМО, фонд Центрального фронта ПВО, оп. 1 д. 690 л. 8

[11]Шварцман Я.С. Воздушный щит столицы / Дан приказ ему на запад. Воспоминания. М, 1968. Стр. 213. Автор – бывший корреспондент газеты «За храбрость» 6-го иак ПВО.

[12]Luftwaffe Flugzeugunfälle und Verluste/Хазанов, стр. 116.

[13]Ларин Б.В. Там, где погиб Неизвестный солдат / В сорок первом на сорок первом: Труды Зеленоградского музея. М,1995. Стр. 122

[14]Сичкиянц А.М. Отечества крылатые сыны. М, 2002. Стр. 207-208

[15]ЦАМО фонд 6-го иак ПВО оп. 2 д. 5 л. 140

[16]ЦАМО ф. 562-го иап. оп.420587 д.1 л.1

[17]Сичкиянц, стр. 234

[18]Положение о технических командах при авиадивизиях по сбору аварийных самолетов, моторов, авиавооружения и спецавтотранспорта. Приказ ВВС РКА № 109 от 09 сентября 1941 года.

[19]РГАЭ ф. 7919 оп. 1 д. 166

[20]Фото 1: Сталинские соколы № 14, 1 февраля 1942 г. 

[21]Берхина Л. В аллеях парка им. Горького // Вечерняя Москва,  30 июня 1941 г. 

[22]Из Приказа Министра ВС СССР № 46 от 14 августа 1948 года. Опубл.: Коломиец М. Трофеи Великой победы (выставки трофейной техники 1941 – 1948 гг.) // Фронтовая иллюстрация № 2, 2009.  Стр. 19.